По мнению некоторых российских чиновников, существует угроза отечественному сельскому хозяйству из-за доминирования импортного посевного материала некоторых культур и семенного материала скота. Самая большая угроза исходит от запрета поставок сельхозтехники и запчастей к ней. Грозит ли кризис российскому сельскому хозяйству?
Отечественное аграрное производство сильно зависит, например, от импортного семени племенного крупного рогатого скота и привозного мелкого рогатого скота, а также от посевного материала некоторых культур. Например, по элитным семенам картофеля импорта больше 65%.
Означает ли это, что при отсутствии этого импорта стране нечем будет засеять поля? Исполнительный директор Картофельного союза России Алексей Красильников предлагает посчитать:
«Без учета огородов населения потребность в семенном фонде по картофелю для сельхозпредприятий, фермерских хозяйств, индивидуальных предпринимателей составляет сейчас 750 000-850 000 тонн. Чистый импорт — примерно 14 000 т картофеля элитных, суперэлитных репродукций. Эти семена сажают в России, урожай из них снова сажают, и только на третий-четвертый год из них получатся те самые сотни тысяч тонн посадочного материала, которые поставят на рынок — в торговые сети или предприятиям по переработке на чипсы и картофель фри».
Красильников не верит, что «европейские производители семян могут в сезоне 2022-2023 отказаться от поставок семян».
«Это не отвечает интересам обеих сторон, — считает он. — Хотя надо признать, что российский рынок сбыта семенного картофеля далеко не первый в объеме сбыта для европейцев».
Впрочем, 2 августа нынешнего года заместитель министра сельского хозяйства Оксана Лут заявила, что министерство призывает региональные органы АПК готовиться к возможному запрету импорта семян из недружественных стран. Как считают на рынке, дело в намерениях некоторых иностранных поставщиков уйти из России из-за «спецоперации» на Украине. Работающая под брендом Pioneer американская Corteva Agriscience, один из крупных поставщиков семян и средств защиты растений, еще в мае сообщила об уходе. Глобальная корпорация Bayer объявляла, что планирует принять решение о поставках семян для будущей посевной кампании с учетом развития ситуации на Украине.
Могут ли российские селекционеры сами вывести конкурентоспособные сорта? Красильников полагает, что могут, но это не все, что нужно для их успеха.
«Предположим, что выведутся два-три классных сорта, не уступающие передовым зарубежным, — говорит он. — Но важно и другое: во-первых, популяризация, чтобы наши сельхозпроизводители их узнали, а во-вторых, чтобы эти сорта стали востребованными в торговых сетях и у переработчиков, а это цепочка сложная с учетом качества и сроков продвижения».
Попросивший об анонимности партнер одной из консалтинговых компаний сказал, что разговоры об уходе западных поставщиков посевного материала напоминают ему анекдот о мужике, который прощается, но не уходит.
«Даже если они не будут здесь ничего производить, действительно забросят поля разведения гибридов, то вполне возможно, что через каких-то дистрибьюторов они будут экспортировать сюда уже готовый посевной материал», — предполагает он.
«О возможном кризисе в сельском хозяйстве много разговоров, — говорит Злочевский из Российского зернового союза, — но на самом деле рисков немного. В Липецке есть принадлежащий немцам селекционный центр, в котором из прародителей производят гибриды и размножают их уже на российской территории, так что получается, что основная масса этих как бы импортных семян производится здесь, в России».
По словам Злочевского, только одна компания из поставляющих семена на наш рынок уходит, но если вдруг такое случится и с другими генетическими компаниями — обнаружится, что, например, та же глобальная Syngenta принадлежит китайской Sinochem, и поставки можно будет заместить импортом из других мест — не из Европы, но из другого филиала той же компании.
Генеральный директор Института конъюнктуры аграрного рынка (ИКАР) Дмитрий Рылько считает, что «если хоть одна западная компания примет окончательное решение уйти из России, то ее место на рынке будет радостно распилено иностранными конкурентами, да и наши компании тоже не надо сбрасывать со счетов — они агрессивно работают, поэтому я слабо представляю, что нам вдруг нечего будет сеять».
При этом он говорит, что к статистике соотношения импортных и отечественных посевных материалов нужно относиться с осторожностью.
«Допустим, кто-то завозит сюда суперэлиту, потом в первом поколении превращает ее здесь в элиту, потом эту элиту превращает в первую репродукцию — вот уже два года прошло, и только название сорта говорит о том, что это было когда-то завезено, и вот вопрос: это что — импорт? — риторически спрашивает он. — Если это импорт, то получается, что, например, почти весь пивоваренный ячмень мы завозим, а если считать, что это российские семена, то получается, что мы почти ничего не завозим, а все выращиваем здесь».
«От того, где по некоторым культурам вы поставите водораздел, у вас может получиться, что какая-то культура преимущественно российская, а по другой методологии получится, что она же преимущественно иностранных селекций, — подытоживает генеральный директор ИКАР. — И обе методологии будут отражать какую-то реальность».
Кроме посевного и посадочного материала Россия импортирует семя племенного крупного рогатого скота и мелкий рогатый скот.
«Делается это для поддержания высокой эффективности производства, — объясняет независимый эксперт, бывший президент Мясного союза Мушег Мамиконян.
По его словам, российские животноводы могут «обойтись без западной генетики, но эффективность будет хуже и будет падать, хотя и не катастрофически». Он считает, что последствия стали бы особенно заметны «через пять-семь лет, но этот материал можно взять у других стран, которые относятся к России дружественно».
У России есть зависимость от ветеринарных препаратов, которые выпускаются в недружественных странах, рассказывает он, однако в стране достаточно много импортозамещающих программ, и огромное количество компонентов ветеринарных препаратов выпускает, например, Индия, которая не откажет в поставках.
«Может, их эффективность чуть меньше, но это не катастрофично», — полагает Мамиконян.
Что действительно сильно ударило по российскому сельскому хозяйству, так это санкции, коснувшиеся поставок техники для него и запасных частей. На селе, как в авиации и автомобильном транспорте, ощутили нехватку запчастей для иностранной техники, доля которой составляет 30–40% отечественного парка. Тем временем, судя по отчетам, отечественное производство наращивает темпы. За первое полугодие, по данным ассоциации «Росспецмаш», продажи отечественной сельхозтехники выросли по сравнению с тем же периодом 2021 года на 21,7%, а объем производства увеличился на 6%. Гендиректор Петербургского тракторного завода (ПТЗ) Сергей Серебряков рассказывал в интервью, что в первом полугодии они выпустили 2000 тракторов, что на 22% больше, чем годом раньше, а прирост по году составит, «наверно, на 25–30% по количеству техники».
Решает ли это проблемы сельских производителей? Генеральный директор агрохолдинга «Степь» Андрей Недужко сообщил, что «холдинг продолжает ощущать дефицит запасных частей для импортных сельхозмашин, а крупные поставщики запчастей обещают поставлять товар в течение трех-шести месяцев, хотя можно купить некоторые неоригинальные запчасти и расходники для иностранной сельхозтехники».
По его словам, в «Степи» большая часть техники — российского производства, и они наращивают парк отечественных машин, «однако у многих сельхозпроизводителей доля иностранной техники в структуре парка очень высокая и дефицит, а также существенное удорожание запчастей сказываются на производственных процессах крайне негативно».
В апреле в пятом пакете санкций против России Евросоюз запретил экспорт высокотехнологической продукции, в том числе поставки электроники, программного обеспечения, гидравлики, режущих частей жаток для комбайнов, форсунок и гидромоторов. Недужко рассказывает, что «гидравлических систем, другого сложного оборудования на рынке не хватает, и аграрии стараются избегать замены, ограничиваясь ремонтом, когда это возможно».
Злочевский из Зернового союза признается, что сельхозпроизводители страдают «даже не от отсутствия новой западной техники — ей есть альтернатива, а от запретов, которые ударили по поставкам запчастей».
«Мы пока занимаемся каннибализмом, — сокрушается он. — Разбираем часть техники на запчасти».
По его словам, это критично:
«В какой-то момент вся импортная техника просто встанет и не сможет работать, а это означает, что, если не будет альтернативной техники — отечественной, белорусской, китайской — мы можем не успеть убрать весь урожай имеющимся в наличии парком».
Президент Ассоциации дилеров сельскохозяйственной техники (АСХОД) Павел Репников сказал, что «техника приходит из дружественных стран, поэтому донорства западной техники [то есть ее разборки на запчасти] в ближайшие пару лет не предвидится».
Он объясняет, что если, например, в российской авиации много однотипных самолетов Boeing и Airbus, части которых взаимозаменяемы, то сельхозмашины очень разные, и парки в хозяйствах, если это не очень крупные агрохолдинги, где могут купить 40-50 одинаковых машин, тоже разнообразные.
«Это лотерея, — сравнивает президент ассоциации. — Запчасти могут подойти, а могут и не подойти, поэтому в донорстве нет смысла, скорее, стоит надеяться на параллельный импорт».
Репников напоминает, что, например, в Латинской Америке есть заводы John Deer и других производителей, и дилеры ищут, откуда можно организовать поставки. Если поставки западной техники и запчастей быстро не восстановятся, а российские производители не смогут вовремя заместить недостающую часть линейки тракторов, комбайнов и механизмов, президент АСХОД прогнозирует, что через два года это может начать сказываться на объемах производства сельхозпродукции: понемногу начнется сокращение посевных площадей и, соответственно, будет уменьшаться сбор урожая.
(По материалам meatinfo.ru)